Неточные совпадения
И, отделав как следовало приятельницу Анны, княгиня Мягкая встала и вместе с
женой посланника присоединилась к столу, где шел общий разговор о Прусском
короле.
Вечером сидел в театре, любуясь, как знаменитая Лавальер, играя роль
жены депутата-социалиста, комического буржуа, храбро пляшет, показывая публике коротенькие черные панталошки из кружев, и как искусно забавляет она какого-то экзотического
короля, гостя Парижа. Домой пошел пешком, соблазняло желание взять женщину, но — не решился.
Злая волшебница прогневалась на моего родителя покойного,
короля славного и могучего, украла меня, еще малолетнего, и сатанинским колдовством своим, силой нечистою, оборотила меня в чудище страшное и наложила таковое заклятие, чтобы жить мне в таковом виде безобразном, противном и страшном для всякого человека, для всякой твари божией, пока найдется красная девица, какого бы роду и званья ни была она, и полюбит меня в образе страшилища и пожелает быть моей
женой законною, и тогда колдовство все покончится, и стану я опять попрежнему человеком молодым и пригожиим; и жил я таковым страшилищем и пугалом ровно тридцать лет, и залучал я в мой дворец заколдованный одиннадцать девиц красныих, а ты была двенадцатая.
Ни Мария Антуанетта, [Мария Антуанетта (1755–1793) — французская королева,
жена Людовика XVI.] ни Луишка Сез [Луишка Сез — так Пепко в шутку называет французского
короля Людовика XVI (от Loui Seize).] так не делали, когда их привели к гильотине.
Сдали в
короли. Я вышел
королем, сынишку — виноват, ваше преосвященство, сынишку тоже для сего диспута с собою посадил, — его в принцы вывел, а
жену в мужики. Вот, говорю, твое место; а племянницу солдатом оставил, — а это, мол, тебе и есть твоя настоящая должность.
Впоследствии мне постоянно казалось, что «Однодворец Овсянников» списан Тургеневым с являвшегося ко всем окрестным помещикам и приносившего в подарок свежего меду из своего пчельника однодворца Ивана Матвеевича Овсянникова. Старуха,
жена его, Авдотья Ионовна, повязывавшая голову пестрым ковровым платком с вырывающейся кверху бахромою и в пестром праздничном платье была истым подобием бубнового
короля.
Мало того: как знают все прошедшее! какие есть в свете государства, какой
король где царствовал, как звали его,
жену и детей; а сами и ногой в том государстве не бывали, да знают.
— У
короля жены нет, — отвечает
король.
У них отец торгует дочерьми,
Жена торгует мужем и собою,
Король народом, а народ свободой...
— Король-девка! — вскликнула Дарья Никитишна. — Только знаешь, что скажу я тебе нá это, Дунюшка? Живучи с такою
женой, муж-то не вытерпел бы, не гудок, а плеть в руки взял бы — запела б песню другим голосом, как раз-другой обошел бы он тебя дубовым корешком.
Король поднял голову на окна в надежде увидеть в одном из них свою любимую жену-королеву.
Третьего
короля не доиграли. После нового взрыва игрецкого раздражения с Лещовым сделался такой припадок одышки, что и адвокат растерялся. Поскакали за доктором, больного посадили в кресло, в постели он не мог оставаться. С помертвелой головой и закатившимися глазами, стонал он и качался взад и вперед туловищем. Его держали
жена и лакей.
Году не длилось такое житье. Ведомость пришла, что прусский
король подымается, надо войне быть. Князь Борис Алексеич в полках служил, на войну ему следовало. Стал собираться, княгиня с мужем ехать захотела, да старый князь слезно молил сноху, не покидала б его в одиночестве, представлял ей резоны, не женскому-де полу при войске быть; молодой князь
жене то ж говорил. Послушалась княгиня Варвара Михайловна — осталась на горе в Заборье.
— Будто всему тут причина женский пол, — сказал кучер, хлопая козырной девяткой по бубновому
королю. — Будто чужую
жену полюбил, а своя опостылела. Бывает.
Тот же В. В. Розанов так описывает свое впечатление от Софьи Андреевны: «Вошла графиня Софья Андреевна, и я сейчас же ее определил, как «бурю». Платье шумит. Голос твердый, уверенный. Красива, несмотря на годы. Мне казалось, что ей все хочет повиноваться или не может не повиноваться; она же и не может, и не хочет ничему повиноваться. Явно — умна, но несколько практическим умом. «
Жена великого писателя с головы до ног», как Лир был «
королем с головы до ног».
Слыша со всех сторон похвалы уму и красоте молодого
короля, она действительно питала к этому монарху, которого она никогда не видела, но
женой которого могла бы быть, чувство какой-то особенной нежности, смешанной с любопытством.
Между тем, в округе поселенного гренадерского полка
короля прусского офицерские
жены были в страхе и отчаянии. В слезах о страданиях родных и в мучительном беспокойстве за жизнь их, они собирались у священника полка, отца Воинова.
В старовенгерском королевстве жил
король, старик седой, три зуба, да и те шатаются.
Жена у него была молодая, собой крымское яблочко, румянец насквозь так себя и оказывает. Пройдет по дворцу, взглянет — солдаты на страже аж покачиваются.
Король прусский посылает свою
жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь Кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своею религией возвышению великого человека.
Он так был уверен в том, что он действительно Неаполитанский
король, что когда, накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с
женою по улицам, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!» [Да здравствует
король!] он с грустною улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain!» [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]